Омичка
КЛОУН С ОСЕНЬЮ В СЕРДЦЕ
Его жизнь была яркой, но слишком короткой. Он ушел из жизни в 1972 году, но свет сгоревшей звезды продолжает и сегодня освещать мрак. Леонид ЕНГИБАРОВ писал миниатюры, пронзительные и яркие, немного грустные. Тот, кто был безмолвен на сцене, как завещание оставил нам свои произведения.
ЖЕЛТАЯ РОЗА
Всю жизнь меня окружали цветы. Я сам часто дарил цветы, но чаще дарили мне (не потому, что хороший, просто такое уж у меня ремесло).
Мне кидали их на сцену. И все их я помню и люблю. И гордые гладиолусы, которые молчали даже тогда, когда ломались их хрупкие стебли, и скромные гвоздики, такие счастливые, когда их поднимаешь над головой, печальные и добрые георгины, болтливые ромашки, томные лилии, желанные пунцовые розы, готовые даже в счастливые для вас минуты исподтишка выпустить свои шипы, и многие – многие другие. Я их все люблю и помню.
Но одну желтую розу я люблю и помню больше всех.
Это была желтая роза с опаленными лепестками, с лепестками, сожженными по краям.
Среди тысяч и тысяч цветов я люблю одну желтую розу, отмеченную пламенем, и не за то, что обожжена (с кем этого не бывает), а за то, что огонь шел изнутри.
Леонид Енгибаров. Миниатюры
Его жизнь была яркой, но слишком короткой. Он ушел из жизни в 1972 году, но свет сгоревшей звезды продолжает и сегодня освещать мрак. Леонид ЕНГИБАРОВ писал миниатюры, пронзительные и яркие, немного грустные. Тот, кто был безмолвен на сцене, как завещание оставил нам свои произведения.
ЖЕЛТАЯ РОЗА
Всю жизнь меня окружали цветы. Я сам часто дарил цветы, но чаще дарили мне (не потому, что хороший, просто такое уж у меня ремесло).
Мне кидали их на сцену. И все их я помню и люблю. И гордые гладиолусы, которые молчали даже тогда, когда ломались их хрупкие стебли, и скромные гвоздики, такие счастливые, когда их поднимаешь над головой, печальные и добрые георгины, болтливые ромашки, томные лилии, желанные пунцовые розы, готовые даже в счастливые для вас минуты исподтишка выпустить свои шипы, и многие – многие другие. Я их все люблю и помню.
Но одну желтую розу я люблю и помню больше всех.
Это была желтая роза с опаленными лепестками, с лепестками, сожженными по краям.
Среди тысяч и тысяч цветов я люблю одну желтую розу, отмеченную пламенем, и не за то, что обожжена (с кем этого не бывает), а за то, что огонь шел изнутри.
Леонид Енгибаров. Миниатюры
